Предпосылки формирования современного понимания социологии культуры

Появление современных  ориентаций  в  области  социологии культуры были обусловлены сменой познавательных парадигм, которая существенным образом сказалась в социальных науках.

Если в эпоху модерна в философии и науке предпринимались интеллектуальные попытки сохранить представление о единстве и целостности мира в условиях совершенно очевидной изменчивости, то с конца 1960-х гг., которые считаются началом постмодерна, ситуация существенным образом начала меняться.

По словам американского философа Р. Рорти, усилившееся в этот период «…ощущение, что потеряна  целостность, имеет своей причиной то обстоятельство, что отказ от традиционной теологико-метафизической веры  в Единство Реальности и Истины  (веры  в то, что есть Одно Истинное Описание того, Какова  Истинная Реальность) совпал с упадком веры в то, что мир непременно  станет  лучше ».

Обращаясь к истокам такого философского мировидения, Рорти называет имена Дж. Милля и У. Джеймса, пытавшихся преодолеть метафизическую доктрину, утверждавшую, что вселенная и Истина должны находиться в отношениях Единства. В частности, У. Джеймс утверждал, что наука и религия могут сосуществовать без конфликтов, поскольку каждая из этих областей культуры отвечает  своим специфичным целям и вследствие этого располагает собственным культурным инструментарием.

Далее, он отмечает, что Ф. Ницше и У. Джеймс заменили метафизические понятия «Реальность» и «Природа» на концепт окружения. Его воздействие признавалось, но люди переставали рассматриваться как обязанные подчиняться ему, как это было в отношении метафизики Природы или  Разума. 

Задача  людей  — подчинять его себе или адаптироваться к нему,  а  не  исполнять  перед  ним моральные обязательства. «Для Ницше и Джеймса идея о том, что у нас есть моральный долг делать наши представления соответствующими реальности, так же смешна, как идея о том, что долг человека состоит в угождении Богу».

Следствием этого стало широко распространенное сегодня представление, «что существует множество различных, но равноценных вариантов человеческой  жизни. Принцип подчинения единообразию стал менее принудительным»